Однажды такой случай был. Сказошный. Про то песни сложены, былины на фольклор положены, да тома написаны толстые.
Далеко-далеко, близко ли – широко, то ли в посольстве в Катманду, а может и в соседнем бору, приключилась такая напасть, что царство может ваапче пропасть. То ли басурман лютует на юге, то ли падёж пятнистых оленей на севере, то ли ближний восток, то ли дальний запад. Короче – не годятся полумеры, требуется исключительно срочные меры.
Вышел тогда Иван-Царевич в чисто поле. На третью ночь видит – Серый Волк бежит. Вскочил Иван-Царевич на Серого Волка и поскакал.
Скакали неделю и пять дней, и говорит Серый Волк:
– Родной, я конечно понимаю, что царевичам никто не указ, но вот это ничего, что ты сейчас на Сером Волке по пустыне скачешь, по барханам этим долбаным, а сказка твоя – “По щучьему велению…” называется? Где логика, парень? Ты извини, конечно, но вот тебя ничего не напрягает? Один я от этой хрени диссонанс испытываю?
Слез Иван-Царевич с Серого Волка, Волк спиною похрустел и слушает. А Иван-Царевич речь держит:
– Вышла, – говорит, – ошибка, неизбежная при принятии стратегических решений, касающихся судеб Отчизны. Не время припоминать былое. Надо собраться и в едином порыве, как говорится. Благодарим тебя, Волк Серый, фром зэ дип оф ауа царственное харт. Поскакали назад.
А Волк и отвечает:
– Скакали мы неделю и пять дней. Неделю – по сказке, а остальное – по трудовому колексу. И, без обид, хочу я на травке-муравке полежать и ухи.
Ударился тогда Серый Волк оземь и превратился в лепешку. И умер.
А Иван-Царевич пешком пошёл. Приходит в царство, а там действительно сказка про “По щучьему велению…”.
Но пока он шёл – уже и с воеводой разобрались, и на сестре его попереженились, и из щуки уху сварили, и народ Емелю на вилы поднял, поскольку лоботряс был тот ещё, а когда басурман лютует на юге, падёж пятнистых оленей на севере, ближний восток и дальний запад – так нельзя.
Стабильности, знаете ли, хотелось.